Фото, сделано после принятия присяги в учебке, справа я - Сергей Бочкарёв, слева - Денис Александрович Клещёв, мой двоюродный брат
Иной раз, кажется, что итог нашей жизни - экзамен у Господа Бога: сдал - в рай, не сдал - в ад! У кого-то не получается! Кому-то нужно несколько сроков прожить, чтобы доказать свою значимость и полезность в этом мире, а кто-то уходит досрочно - вне очереди. Только так нахожу оправдание смерти "не в срок" дорогих для нас людей. Они остаются в нашей памяти чистыми, светлыми, любимыми, обожаемыми. Вспоминая их, мы делаем поправку в собственном сознании, абстрагируемся от реальности и делаем новый шаг в будущее. Если это шаг отразится в чьей-то памяти, то мы на пути в рай и не зря едим свой хлеб. Конечно, мы живем для любви - любви к себе и нашим ближним. Память - это мерило любви. Нужно стараться не превращать это высокое чувство лишь в приятные эмоции. Моя память имеет свои границы - со временем всё испытанное и пережитое заменяется восприятием, эмоцией - позитивной или негативной. Если это касается только своей памяти, то может оно и к лучшему: сделал вывод - и вперед! Однако, к светлой памяти близких, дорогих нам людей надо относиться с большим уважением!Мой рассказ схож с сотнями, тысячами подобных воспоминаний о войне. Память о том периоде жизни постоянно будоражит мозг, заставляя все переживать заново, отчего, иной раз, не могу спокойно уснуть. Очень хочется понять всю картину событий: что тогда происходило на самом деле, услышать истории тех, кто тоже был там - тех, кого хорошо знаю, и тех, кого не довелось узнать лично.
Мои воспоминания касаются судеб многих замечательных людей, которых мы больше не увидим никогда. Давайте воздадим им должное - вспомним всех, кто не вернулся из боя - ВЕЧНАЯ ИМ ПАМЯТЬ! Вам же, ныне здравствующие, - крепкого здоровья еще долгие лета! Об одном жалею - начать писать стоило гораздо раньше - память уже не та! Многие имена и фамилии уже выпали из головы, в некоторых событиях, возможно, нарушена хронология. Буду рад, если поправите!
Спасибо Константину Яуку (botter) за импульс и его огромный труд.
Двадцатилетие справляют по-разному - свое мне пришлось отметить в армии! Нам с братаном (Братом. - Прим. ред.) судьба преподнесла очередной сюрприз. Ему сегодня исполнилось 19 лет, вот он, "вечный дежурный по роте", спешит меня порадовать:
- Боча (Боча - сокращенное от фамилии автора Бочкарев. - Прим. ред.), тебе письмо!
- От кого на этот раз?
Родители не стремились, но так уж получилось, что дни рожденья у нас с двоюродным братом совпали! И пусть нам не всегда удавалось встречать их дома в кругу семьи, и пусть подарки были один в один - зато мы всегда проводили этот день вместе, и всегда было весело! Разница в один год - она условна! Кто старше, не обязательно умнее и сильнее! Да и не это главное - главное, что мы нужны друг другу, особенно здесь - в армии!
- Эх, Боча! Что пишут-то?
- Маманя поздравляет. Сожалеет, что нам не удалось приехать. Все нас ждали. Кто ж мог предположить?!
- Мне тоже письмо пришло и извещение о посылке. Сходишь со мной на почту?
- Когда хочешь сходить? От кого посылка?
- От бабушки, наверное, - орешки кедровые! Сгоняем через часок, как стемнеет. Надо успеть забрать до шести…
- Далеко? В городок бежать?
- Не-е, здесь - почта на территории части!
- Сходим! Слушай, а может, мы у КэПа попросим увольнение на завтра (КаПэ или КэП - командир полка, здесь командир 295-го мсп. - Прим. автора)? Он же обещал, да к тому же - чё делать-то? В роте выходной! Ты и я после наряда, если теперь заступим, то только в воскресенье!
- Думаешь, сможем смотаться в Магнитку (Магнитогорск. - Прим. ред.)?
- А почему бы нет?! От Чебары (Чебаркуль. - Прим. ред.) до города по прямой километров 200-250 - за два часа "автостопом"… А может, и автобус есть какой?!
- Я у прапора-"земы" ("Зема" - земляк. - Прим. ред.) узнаю, он же как-то добирается! Пойду я, а то в роте офицеров сегодня много и КэП тут!
- Давай!
- Где-то, через часок приду…
Наряды в роте расписаны буквально по головам - народу мало, за редким исключением отдыхаешь 3-4 дня, если "залетов" нет ("Залет" - провинность. - Прим. ред.), то можно и в увольнение пойти. Однако наряды брательнику (Брату - Прим. ред.) удавалось зарабатывать легко - то ремень ослабит больше чем нужно, то пуговичку или две отпустит! Здесь не "учебка" (Учебная часть. - Прим. ред.), "дедушка" (Строслужащий. - Прим. ред.) в лоб не даст, в роте только свой призыв, а выделиться надо! Противником такого поведения был только ротный:
- Клещёв, поправь ремень!
- Я поправил!
Капитан спокойным голосом:
- Наряд вне очереди!
- За что?
Ротный таким же спокойным голосом:
- Два наряда вне очереди!
- Есть, - вытянувшись в струнку, - два наряда!
Примерно так все и происходило (о командире роты капитане Куприянове у меня остались очень хорошие воспоминания, хоть и пришлось бегать с ним каждое утро по нескольку километров в форме одежды № 2, и после этого обливаться холодной водой).
Но тут "днюха" скоро (День рождения. - Прим. ред.), а так сильно домой хотелось - поведение, как никогда, было близко к идеалу, вот-вот получим увольнение! Не тут-то было - НЕ СЛОЖИЛОСЬ! Единственным подарком можно было считать выбор наряда: между "КПП" и "Столовой", я предпочел второе, а брательнику сняли один наряд, и заступил он "Дежурным по роте".
К вечеру Дэн снова наведался ко мне в столовую:
- Боча, хочешь я тебя обрадую!
- Очередным письмом или открыткой?!
- Ни за что не угадаешь! Там такое творится! Короче, мы теперь в другом полку!
- ЧТО??? В каком полку?
- В таком полку! Всю роту перевели в другую казарму, и меня отправили довести всем нарядам, чтобы шли в новую казарму, как сдадут дежурство!
- А вещи из старой казармы забрать…?
- Все вещи уже в новой! Просто собрали все вещмешки, старшина с дневальными разложили в них новые кальсоны и портянки и отнесли в новую казарму!
- Нифига себе! Чё за кипишь-то?
- Да ты не переживай, я твою "жилетку" ("Жилетка" - бритвенный станок фирмы "Gillette". - Прим. автора) и мыло-рыльные (Мыло, пена для бритья, шампунь и пр. - Прим. автора) с блокнотом забрал! Хорошо, что я "дежурный по роте"!
- А шинель?
- Сказали, новые бушлаты выдадут! Ладно, пошли на почту… за презентом!
В тот день в моем военном билете появилось две записи: первая "Об исключении из списков в/ч 89547 приказ № 254 от 9.12.94 г.", и вторая запись "О зачислении в списки в/ч 29706 приказ № 169 от 9.12.94 г." Через неделю я буду зачислен в в/ч 69771.
17 декабря 1994 г.
Суббота. Вечер. Приехали родители. Как будто почувствовали что-то. Все мы сейчас расположились в военном городке, на квартире знакомого наших родителей, старшего прапорщика в отставке. Бабушка и обе матери сидят на кухне, мы с братом - в ванной. Мы просто молчим - в голове мыслей-то нет… Вот уже целую неделю мы числимся в новом подразделении. Успели съездить на сутки в Е-бург (Екатеринбург. - Прим. ред.), где нас, наводчиков-опрераторов БМП-2, в спешном порядке переучивали стрелять из БМП-1. Результаты мы показали хорошие, благо, дело это оказалось для нас совсем не сложным. Вооружение "копейки" проще, чем у "двоечки" ("Копейка" - БМП-1, "двоечка" - БМП-2. - Прим. ред.) Всю неделю не вылезаем с полигона: возвращаемся поздно вечером, кое-как с песней "Солнце в синих широтах встает…" добредаем до столовой, потом ползем в казарму за полночь, и быстрее до постели. Но прежде - вечерняя поверка! И уже не раз выходило так, что на ней обнаруживали отсутствие нескольких бойцов. Офицеры не вправе удерживать тех солдат, к кому приехали родители, и идут совершеннолетние чада на встречу любящим их матерям. К тому, что увольнение заканчивается, а солдат все нет, командиры относятся спокойно. Может, им вовсе не до этого? Что там творится в этой Чечне, рассуждают немногие, но никто из офицеров не говорит о том, что нас туда направят. Зато все в один голос уверяют, что мы будем участвовать в грандиознейших командно-штабных учениях, и, возможно, увидим себя по телевизору - останутся впечатления на всю жизнь! (Это точно!!! - Прим. автора).
Не верят этому материнские сердца! Уже с утра мамы обежали сотни мест, и нашли-таки лучший из "двух зол" вариант. Нужно только наше согласие…
Его-то мы и обсуждаем, запершись в ванной.
- Что молчишь?
- А ты что…?
- Не знаю я ничего! Ты боишься операции?
- Нет! Чего там бояться - сделают небольшой разрезик и зашьют! Месяц, а может и более, в койке!
- Ну, да…
- А ты боишься?
- Нет! Не в этом дело…
- А в чем?
- Не знаю…
- Я, вот, тоже не знаю…
- Ты веришь, что нас на войну отправят?
- Вполне! Такой вариант возможен…
- Ну, допустим, поедем воевать… Ты боишься?
- Страшно! Конечно, страшно! Знаешь, тут даже не в этом дело - ну, поедем мы, будем воевать, а вдруг с кем-то из нас что-нибудь случится?!
- Жопа! Что мы матерям скажем?! Да и себе, наверное, не простим всю оставшуюся жизнь!
- Да уж! Был бы я один, то, наверное, решился на такое!
- О, ты - герой! Один бы и я, наверное, решился!
- Все-таки, "наверное"?
- Мать жалко! Сам же видел, что у нее от нервов на руке…
- Я такого ни когда не видел! Это от нервов?
- От чего же еще?!
- Мне тоже жалко наших мам!
- Ну, что, Боча? Что делать будем?
- Не знаю! Слушай, я тут вот еще о чем подумал - когда мы приехали в Елань (Елань - воинская учебная часть. - Прим. автора) с Магнитки, нас было четырнадцать, и все договорились держаться вместе. Однако что выходит - один через неделю заЧМОрился (ЧМО - Человек Морально Опущенный - Прим. автора), другой - еще ниже опустился! (Как низко может опуститься человек, я описывать не буду, однако этот факт стал для нас с братом решающим. Да и армия не на ЧМОшниках держится. - Прим. автора). И наши, значит, на войну поедут, а мы, как трусы, здесь останемся?!
- Еще и героями вернутся, с наградами станут ходить! Не-е! Лучше, наверное, все же остаться в батальоне… Ну, поедем так поедем! А может, и не пошлют нас никуда!?
- Наши отцы тоже поехали бы, я так думаю! Твой батя служил, мой - служил, дядька наш служил! У них таких вариантов не было!
- И мы не хуже своих отцов! Остаемся?
- В смысле, остаемся в батальоне?
- Ну!
- Остаемся!
- Я только не представляю, что сейчас будет, когда мы выйдем из ванной и скажем матерям, что надумали!
- Да уж… Дальше были слезы, материнский рев, уговоры - описывать их нет смысла, очень тяжело! На следующий день, с обещанием: "Я ОБЯЗАТЕЛЬНО ВЕРНУСЬ ДОМОЙ" усадил мать и бабушку на электричку и вернулся к брату. Его мать (моя тетушка, уважаемая Лидия Иннокентьевна) уехала через день. В батальоне на нас удивленно косились, типа "Вы еще здесь?!"
23 декабря 1994 г.
В этот день наш мотострелковый батальон убыл из постоянного места дислокации. Первым делом колонна бронетехники выдвинулась на станцию Бишкиль, где боевые машины дозаправили, и механики вместе с зампотехом (Зампотех - заместитель командира батальона по вооружению - Прим. автора) принялись за погрузку техники на железнодорожные платформы. В процессе этих мероприятий многим запомнился один подвыпивший подполковник - он сновал повсюду: то будил заснувшего "водилу" (Водителя. - Прим. ред.), то проверял у пробегающего мимо пехотинца наличие автомата (в самом деле, тогда еще нам непривычно было постоянно находиться при оружии), при этом, не требуя доклада "под козырек". А своим вопросом: "Как тебя звать?" - так и вовсе обескураживал сонных солдат! Мало того, в ответ сам он представлялся довольно-таки просто: "А меня - Сергей!"
На следующее утро весь личный состав 1-го батальона 276-го мотострелкового полка построился пред железнодорожным эшелоном, и тот самый подполковник объявил, что мы отправляемся на войну. Вот так мы, с неподдельной симпатией, познакомились с заместителем командира полка, подполковником Сергеем Смолкиным.
27 декабря 1994 г.
Полк прибыл в Моздок. Доехали не все - кто-то рванул с эшелона. Бог им судья! Мы с братом остались в строю! Полк расположился на военном аэродроме. Вплоть до 30 числа занимались боевой подготовкой, проверкой снаряжения и амуниции для себя и своих боевых машин. Несколько раз выходили на импровизированный полигон - кидали боевые гранаты. 2-я рота получила позывные: командир роты капитан И. Черентаев - "Волхов", командиры взводов - "Волхов-1,2,3" соответственно. На слух позывной различался как "Волков". Путаница была и в нумерации позывных. Например, позывной второй машины второго взвода (БМП-1 № 325) был "Волхов-22", но на этот же позывной отзывался и командир БМП-1 № 322.
Из позывных 276-го мсп помню следующие: "Завод" - командир полка полковник Бунин, "Слово" - заместитель командира полка подполковник Смолкин, "Брелок" - командир 1-го мсб капитан Лысенко, "Перец" - начальник штаба батальона капитан Агафонов, "Письмо" - командир 1-й роты капитан Кошелев, "Вымпел" - командир 3-й роты, "Урал" - гранатометный или минометный взвод батальона.
Рано утром 276-й мотострелковый полк начал выдвижение из Моздока к Грозному. Экипажи двигались по-боевому, развернув стволы "ёлочкой" (Четные в колонне машины - влево, нечетные - вправо, либо наоборот. - Прим. ред.). Правда, сидеть и глазеть в триплексы надоедало, да и желание подышать свежим воздухом брало вверх над страхом! Когда колонна проходила через населенные пункты, взору представали красивые, изысканные дома, отделанные красным кирпичом под "расшивку" ("Расшивка" - декоративная облицовка швов кирпичной кладки. - Прим. автора). У меня складывалось впечатление, что "мужик в грязных валенках зашел в царские палаты". Вероятно, этим и было вызвано недовольство местного населения, которое с плакатами, а иногда с кулаками и камнями провожало нашу колонну. Но были и те, которые со слезами на глазах и молитвой на устах благословляли каждую нашу машину! Колона растянулась на марше. Во время коротких остановок механики-водители успевали провалиться в сон, вследствие чего колона разрывалась. Приходилось нагонять ушедшие вперед машины. Иной раз съезжали с дороги, чтобы обойти гражданский транспорт по пахоте. К вечеру полк расположился у подножия северного склона Терского хребта.
31 декабря 1994 г.
Раннее утро! Валит снежок. Полк медленно начал переваливаться через Терский хребет. Здесь движение постоянно на подъем, поэтому включаем только первую или вторую передачи. Не у каждого "водилы" хватает опыта забраться на склон - часто приходится тянуть колесную технику на буксире. Наконец, спуск. Совершенно случайно в прицел замечаю какую-то дикую кошку песочного цвета. По всей видимости, это барс. Накатывается мысль, что не так все плохо. Вылез из башни и жестами рассказал о своей находке брату, БМП которого шла следом (БМП-1 № 329. - Прим. автора). В ответ поймал его улыбку. После спуска командир роты получает задание - выставить свои машины в поле вдоль пригородного поселка Садовое. Несколько машин 1-й роты убывают для организации блокпоста в районе моста через речку Нефтянка (То, что эта речка называется "Нефтянка" узнал позже. - Прим. автора). Мы поставили машины в цепь на расстоянии 50-100 метров друг от друга, сидим по-боевому и ведем наблюдение за поселком. По связи приходит команда: всему десанту окапываться перед "броней". Через какое-то время напряженная обстановка разрядилась не лучшим образом - несколько машин из первой роты за мостом в Садовом обстрелял противник. С наших позиций через прицелы мы отчетливо видели эти бээмпэшки. Казалось, что они просто возились на одном пятачке - ездили посреди поля то туда, то сюда, стреляли по сторонам! Противника нам было не видно, но, судя по радиопереговорам в эфире, у пацанов там был просто ад! Несколько машин были поражены из гранатометов, в одной из БМП начали рваться боеприпасы. Через какое-то время мы уже наблюдали эту горящую машину. С кем они там воевали, для нас осталось большой загадкой?! В поджилки закрался страх. Однако появилось непреодолимое желание стрелять во все живое - на упреждение! Мы ждали команду идти им на помощь и были уверенны, что она с минуты на минуту поступит.
Так и произошло. На помощь выдвинулся второй взвод 1-й роты и несколько других машин полка, в частности, БТР-80 заместителя командира полка подполковника С. Смолкина. Наконец, наш ротный капитан И. Черентаев получил команду к выдвижению на помощь 1-й роте, но другим маршрутом: следовало зайти боевикам в тыл. Колона была усилена несколькими танками из танкового батальона полка. Выдвинулись. Проехали несколько сотен метров, и вдруг головной танк и следом шедшая БМП-1 № 328 уткнулись в дно громадного рва шириной около трех метров и глубиной метра два, так, что было видно брюхо "брони". Экипажи получили сотрясения и травмы, в том числе, и командир одного из взводов нашей роты. Провалившиеся в ров машины вытянули буксиром, травмированных отправили в санчасть. Но ров нужно было как-то преодолевать. Был вариант подняться вверх вдоль рва, к Терскому хребту, где он начинался, и продолжить движение вдоль канала (Ров начинался у склона Терского хребта и соединялся с Алханчуртовским каналом. Первая версия: что мы должны были дойти до аэропорта "Северный", миновать его и двинуться в южном направлении, и по Старопромысловскому шоссе выйти в район боя 1-й мср., вторая: была поставлена задача 2-й ротой выйти в район "Северного" в рамках общего замысла для группировки "Север" - Прим. автора). Но времени на объезд не было. Командир роты капитан Черентаев придумал другое: "Внимание всем машинам, я "Волхов"! - раздалось по связи, - Слушай мою команду: за мной вперед марш! Всем механикам - набрать 4-ю скорость! Всем наводчикам - упереться руками в прицел! Всем экипажам - крепко держаться! Вперед, вперед!" Всем стало ясно: большая авантюра будет иметь успех - не верить командиру, оснований нет! Колона, сделав небольшую петлю, на высокой скорости перемахнула препятствие! Этот трехметровый полет закончился мягкой посадкой. Адреналин разлетелся по венам, и страх растаял! Бронегруппа на повышенных оборотах пошла в направлении аэродрома "Северный". До цели добраться не успели: кто-то по связи отчитался за потери комбату, а их было немало: 22 "двухсотых" (Погибших. - Прим. ред.), в том числе заместитель командира 1-го батальона майор О. Бородай, командир 1-го взвода лейтенант А. Иванов, и еще много "трёхсотых" (Раненых. - Прим. ред.) . Для 1-й роты, в которой имелось только 60-70% личного состава, это было через чур много.
Я высунулся из башни и посмотрел на идущую следом машину брата. Он тоже сидел по-походному и показывал пальцем на шлемофон, спрашивая жестами - "Ты сейчас это слышал?". Я молча кивнул - "Слышал". Следующий его жест я расценил как "Пи..ец!"
Мы возвращались обратно на место утренней дислокации. На душе скребли кошки, перед глазами мелькали картинки из памяти. Майор Бородай за несколько дней нашего пребывания в Чебаркуле в составе в/ч 29709 полюбился всему личному составу и как командир, и как человек с безгранично доброй душой. ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ ПОГИБШИМ!
Второй день нашего пребывания в Чечне подходил к концу. Машины расположились в боевом порядке перед Садовым. Всю окрестность окутало настолько густым туманом, что до соседней бээмпэшки в сотне метров приходилось идти минут пятнадцать на ощупь. Коротая время, два наших экипажа (мой и экипаж брата) заварили чай с сухарями. Охрипший голос из рации уже который раз запрашивал колону с "двухсотыми" и "трехсотыми", ушедшую в Моздок. Ответ последовал, но от неизвестного боевика, который, по всей видимости, выходил с радиостанции одной из подбитых машин. Он пытался убедить командира батальона в том, что он, боевик, - старший колоны, и что колона расстреляна, и все погибли. Уловка не удалась - комбат обложил боевика трехэтажным матом и вышел из эфира. Мы же тем вечером своими экипажами дважды встретили Новый год - по уральскому и московскому времени - чокнувшись горячим чаем с привкусом солярки, и, в надежде завтра взять реванш за погибших, разбрелись по своим машинам.
Долго ждать не пришлось: уже в пятом часу ночи несколько машин нашей роты отправили для усиления формирующейся колонны (Это были БМП-1 с номерами "320", "321", "322", "325" и предположительно "327". (Наводчик-оператор БМП-1 № 325 Юрий Никитин помнит, что позывной его командира БМП был "Волхов-22". По возвращении в роту машин с такими номерами я не встречал. - Прим. автора). Экипажа Дэна (Дениса Клещева. - Прим. ред.) с нами не было - это радовало, и в то же время на душе было тревожно. Ожидания, что мы отправимся штурмовать Садовое, где накануне вступила в бой 1-я рота, не оправдались - колона готовилась войти в Грозный. Несколько часов ушло на подготовку: проверили боекомплект, заправили БМП и колесную технику, избавились от лишнего (масксети, тенты и прочее) и выстроили колону. Перед выходом на задание командование довело до нас суть боевой задачи: доставить на железнодорожный вокзал нашим подразделениям боеприпасы, провизию, забрать у них убитых и раненых. Вкратце было сказано и об обстановке в городе, несколько напутственных слов, и команда: "По машинам!"
Выдвигались через аэродром "Северный". Десанту была дана команда ехать по-походному и быть предельно внимательными, а экипажам - по-боевому. Мы двигались в составе головной бронегруппы (Несколько танков, бээмпэшки нашей роты, возможно "Шилка". - Прим. автора). Колона была настолько большой, что я не мог разглядеть замыкающих машин. В начале десятого часа добрались до окраин Грозного. Сам город уже был изрядно потрёпан: в некоторых домах имелись разбитые стекла, стены, покрошенные пулями, а кое-где даже зияли дыры от попадания снарядов. Кроме военной техники и солдат Российской Армии никого на улицах не было видно.
Когда прошли какой-то мост, колона встала: головной дозор по связи сообщил, что улица впереди непроходимая - много подбитой техники. Через некоторое время свернули направо и до вокзала пошли по частному сектору. На привокзальную площадь выехали со стороны улицы Поповича. Танки (Т-72Б №№ 416, 417, 418 и 439, позывные "Рампа". - Прим. ред.) и машина ротного продвинулись немного вперед и завязали бой, мы же остались стоять на площади и вести наблюдение, постреливая по сторонам. Моя БМП стояла на перекрестке проспекта Орджоникидзе и улицы Поповича. Справа от машины располагалась стройка, огороженная бетонным забором, впереди по курсу - вокзал, площадь, забитая техникой и пятиэтажный жилой дом с разрушенным торцом, слева - высокая двенадцатиэтажка, проспект Орджоникидзе с подбитой техникой вдоль него, и квартал жилых пятиэтажек. Сзади простиралась улица Поповича - где-то там выстроилась колесная техника нашей колонны, но сам я ее не видел. Мы стояли и стреляли, как нам казалось, безответно. "Ромашка" (Командир нашей боевой машины сержант Александр Романов или Ромашов. - Прим. автора) даже заскучал: ему надоело сидеть на рации и смотреть в триплексы. Вместе с единственным пехотинцем в нашем экипаже пулеметчиком Рафиком Давлетбаевым он пошел к соседним экипажам, узнать, как у них дела. Когда же "Ромашка" вернулся, то мы с Юриком (Механик-водитель БМП-1 № 322 Юрий Кириллов, позже у него появится прозвище "Народ". - Прим. автора) узнали обескураживающую новость: в голову тяжело ранен один боец, и его отнесли к медику. Я недоумевал: "Как такое могло произойти? Никого ж не видно? Где же эти "духи"?" Я уже в триплексы и прицел все глаза проглядел, но никого так и не увидел! Разница с полигоном стала очевидной: укладывать поднимающиеся мишени на стрельбище, тренируясь в скорости и точности - не главное, необходимо было учиться вычислять возможное место огневой позиции противника.
Не прошло и нескольких минут, как танкисты, ушедшие вперед, вступили в бой. По их радиопереговорам было понятно, что они маневрировали, прикрывали друг друга, "укладывали" гранатометчиков неприятеля. От непонимания сложившейся обстановки и отсутствия целей возрастало напряжение: хотелось, наконец, получить конкретные целеуказания, увидеть этих самых боевиков и шмалять, шмалять, шмалять (Стрелять. - Прим. ред.) по ним. Наконец, по связи сообщили, что гранатометчик засел на седьмом (или на пятом) этаже двенадцатиэтажки: тогда я, как учили, постарался "уложить" весь этаж - в каждое окно осколочно-фугасным… Так, на несколько минут у меня и других наводчиков появилось дело: кто-то сообщал об огневой точке, и мы огрызались в том направлении. Все бы ничего, но в один момент, внезапно, сотрясая броню и выворачивая люки наружу, ударила "молния". Компрессионным ударом моментально сдавило грудную клетку, и сердце упало в пятки - я только успел закрыть лицо шубенками (Шубенки - трехпалые рукавицы на толстом меху. - Прим. автора). Когда броня успокоилась, осмотрелся: "Что это было? Выстрел из гранатомета? Ну, тогда машину распустило бы "в розочку" или все внутри уже полыхало. Да и я уже не рассуждал бы об этом!" Вижу: Юрик тоже жив-здоров. Поднял ворот "танкача" (Куртка танкиста. - Прим. ред.), посмотрел в прицел, покрутил башней влево-вправо - боевиков не видно, но, на всякий случай, загнал выстрел в ствол и начал постреливать из пушки и пулемета по прежним целям. Не прошло и пяти минут, как "молния с громом" повторилась. Снова успел закрыть лицо руками и съежиться. Юрок стал материться по внутренней связи. Когда звон в ушах прошел, огляделся: в правом борту на уровне гусеницы появилась большая дыра. "Туда бы свободно рука прошла!" - мелькнуло в голове. Толстый металл брони как будто вскрыли огромным скальпелем. "Значит, граната разорвалась возле машины?!" - осенило тогда. - "Ну, конечно! Уже давно бы выстрелы сдетонировали! Выстрелы…!" Взглянул на конвейер со снарядами и увидел на одном из них пробитую боевую часть. Осмотрел другие, и нашел еще один прострелянный. Опасны ли они и что с ними делать, я не знал, поэтому начал запрашивать ротного по связи. Ответ был очень простым и самым верным: "Выбросить!" - что я и сделал. Решив, что нашу машину обстреляли с правой стороны, открыл огонь по стройке.
Вскоре танкисты с ротным вернулись к нам. По всей видимости, было принято решение обойти боевиков с другой стороны. Поступила команда "По машинам!" "Ромашка" залез на свое рабочее место в БМП, а "Давлет" и несколько бойцов с других экипажей разместились на броню сверху. Боевые машины нашей колонны рванули вперед и свернули влево на улицу Комсомольская, а колесная техника осталась на улице Поповича. На перекрестке с улицей Рабочая головные машины повернули вправо и тут же встали, попав под шквальный огонь из гранатометов (Названия улиц я узнал позже, изучая по карте район боя. - Прим. автора). Моя БМП и еще две других остались на улице Комсомольская между пятиэтажкой и частным сектором. Там, за поворотом разгорался бой. Я поспешил загнать тех, кто сидел на броне, в десантное отделение БМП. Высунулся из люка и тут же увидел склонившегося над башней убитого солдата. Еле выдавил из себя: "Всем вниз!" Однако те, кто был на палубе БМП, уже самостоятельно пытались укрыться под броней, люки десанта не подавались. "Давай ко мне!" - выпалил я и снова уставился на убитого. У него в голове было две дырки - по всей видимости, входное и выходное отверстия: одно в затылке, второе в гортани. "Хуйли смотришь, Серега?! - прыгая в башню, заорал Раф. - Ему уже ничем не поможешь!" Что очевидно - то факт! Некоторое время, в узком пространстве между башней и левым десантным отделением, мы менялись местами с Рафом. Когда же я добрался до "чебурашки" (Устройство управления наведением башни и ствола пушки, по форме напоминающее голову известного персонажа Чебурашки: тянешь за правое "ухо" - башня вращается вправо, за левое - влево, "уши" на себя - ствол вверх, от себя - вниз. - Прим. автора), то услышал по внутренней связи от Юрика: "За углом дома наблюдаю боевика!" Разворачиваю башню в указанном направлении, но никого не вижу: боевик скрывался за углом дома, который находился вне моей зоны видимости, и был виден только через триплекс механика-водителя. "Юрик, дай вперед на два метра!" - кричу. Машина моментально дернулась, я увидел тень и придавил левую кнопку "чебурашки" (Левая кнопка - огонь пулемета, правая - огонь пушки. - Прим. автора). Очередь погрызла угол дома и легла в землю. Тень скрылась. Через минуту уловил движение в окнах на первом этаже пятиэтажки, развернул башню и снова спустил ПКТ. В голову пришла мысль добавить туда же осколочным. Неудобно! Вновь вызываю механика: "Юрик, сдай немного назад!" Пока БМП отползала, зарядил ствол и зажал правую гашетку! Не успел насладиться зрелищем, как в правый триплекс краем глаза заметил телодвижения на втором этаже. Зарядил, навел, выстрелил - подождал, пока рассеется дым, и стал всматриваться. Все тихо. На всякий случай решил поднять ствол на уровень третьего этажа и понял, что угла наводки уже не хватает - БМП стояла слишком близко к пятиэтажке.
В десантном отделении сидел Рафик с РПК и еще один боец с СВД. Для меня стало очевидным: "снайперка" с длинным стволом в ближнем бою и в условиях тесноты БМП неуместна, поэтому предложил ему свой АКС-74У. Идея была воспринята одобрительно. Оно и правильно: у наводчика-оператора пушка и пулемет, а автомат в ближнем бою усилит огневую мощь лучше, чем винтовка. Из сообщений в эфире понял, что впереди подбили БМП и танк. Вскоре поступила команда: "Развернуться и отойти назад!" В нерасторопности своего механика-водителя обвинить не могу - Юрик первым развернул БМП, и уже через несколько секунд мы вышли на перекресток Орджоникидзе - Поповича. Останавливаться не стали, а повернули влево и оказались на железнодорожных путях. На рельсы выскочили жестко, не сбавляя скорости. Повернули вправо и прошли вдоль железнодорожного полотна метров 200. Добрались до товарной станции, где уже расположилось какое-то подразделение, и поднялись на перрон. При въезде на товарную станцию со стороны железнодорожных путей стояли две или три БМП-2. Мы продвинулись дальше и остановились рядом с одноэтажным зданием. В течение пяти минут собрались остальные наши машины, но уже не было двух танков и БМП-1 № 327. Танкисты сказали, что им нужно перегрузить снаряды из навесной укладки в конвейер. Ротный по связи приказал нам прикрывать танки. Стояли тихо. Все шло удачно. Металл брони только изредка царапали пули - по все видимости, стреляли со стороны цистерн и товарных вагонов, стоявших на путях. Внезапно по машине грохотом прокатился знакомый звук "молнии и грома". Я переждал минуту, огляделся, но никаких серьезных последствий попадания не обнаружил. По рации кто-то сообщил о гранатометчике на водонапорной башне. Ротный приказал выстрелить по ней из "Мухи" (Гранатомет РПГ-18 "Муха". - Прим. ред.). Я прильнул к прицелу: водонапорная башня была прямо по курсу в пятидесяти метрах. Долго не думая, зарядил кумулятивный снаряд и нажал на "спуск". Снаряд достиг цели. Снаружи тоже обработали башню "Мухами" и не раз, отчего она окуталась дымом. Однако тишина длилась не долго: БМП вновь содрогнулась от удара. По сравнению с прошлыми сотрясениями, заметил разницу: в машине стало светлее! Огляделся: все люки, включая двери десанта, были открыты до стопора! В машине никого не было: ни впереди, на месте командира и механика, ни сзади, в десанте. Стало жутко. Посмотрел в триплексы: танкисты и экипажи БМП находились рядом с техникой, кто-то уже укрылся в соседнем одноэтажном здании. Так как по броне продолжали клацать пули, решил покинуть БМП через десантные двери. Вылезая из машины, заметил сквозные отверстия с палец толщиной в кормовых баках. Сквозь них сочилась солярка. "Похоже на пробоины калибра 7,62?! - подумал тогда. - Значит, стоять возле брони не стоит - легко схлопочу свинец!" Поспешил укрыться в здании, благо машина стояла в пяти метрах от него. На броне БМП возле башни остался лишь погибший боец.
Забежал внутрь здания и осмотрелся. По всей видимости, это была столовая. Помещение делилось на несколько залов, один из которых был большой. Окна выходили на две стороны - во внутренний дворик и на перрон, где стояла наша техника. Кто-то предупредил меня, чтобы я не мельтешил в оконных проемах, и предложил сок. Сока в 3-х литровых баллонах в самом деле было много. Бойцы представились майкопцами, сказали, что помимо них здесь есть еще самарцы, и именно мимо их "двоечек" мы и прошли при въезде на товарную станцию. Мне показалось, что они в здании находятся уже давно. Капитан Черентаев зашел в соседнею комнату, где, видимо, располагался штаб, и стал уточнять обстановку у "местных" офицеров. Те, в свою очередь, поинтересовались, кто он такой, мол, тут уже всякие приходили… Представившись друг другу, командиры зашелестели картами. Пока шло обсуждение дальнейших действий, раненых становилось все больше и больше, но тяжело раненных, слава Богу, пока не было. Командир нашего взвода лейтенант Татаренко был с нами и руководил личным составом подразделения: необходимо было позаботиться о раненых, и, наконец, снять с брони убитого бойца. Сам он тоже не сидел на месте, и вскоре получил ранение.
Командир роты вернулся к нам с конкретной задачей: выходим с товарной станции! Для начала осмотрели машины. Мою "322-ю" было решено оставить, так как у БМП на правой гусенице отсутствовало более десятка "серёг" ("Серьга" - замок, запирающий концы стальных "пальцев", скрепляющих траки между собой. - Прим. автора), и траки были сцеплены только с одной стороны. Черентаев распорядился сначала загрузить в БМП № 320, № 321 и № 325 оружие и боеприпасы, а затем в десантные отсеки погрузить всех раненых, и только потом сесть всем боеспособным. К этому времени уже стало смеркаться. Я залез в свою БМП и снял ПКТ, забрал вещь-мешок и уважительно попрощался с прицелом. Садиться пришлось в "320-ю", к ротному. В левый десант уложили все оружие и боеприпасы, туда же сели раненые: командир взвода лейтенант Татаренко и еще несколько офицеров из других подразделений. В правом десантном отделении народу было меньше, но пространства от этого не прибавилось. Чтобы совсем не остаться за бортом, кое-как пробрался к моторному отсеку и уселся на крохотном пятачке на собственный вещь-мешок. Мишка Кузнецов, наводчик-оператор БМП-1 № 320 командира роты, нырнул на свое рабочее место в башне. Закрыли двери десантного отделения, и машина тронулась с места. Куда мы едем, я не знал: ни бойниц, ни триплексов возле меня не было, я видел только сидящих в правом десанте людей, наводчика "Кузю", который, прильнув к прицелу, дергал башню то влево, то вправо, и силуэт ротного в проеме командирского отделения. Минут через десять в желудке заурчало - за целый день там ничего не было. Момент оказался вполне подходящим - БМП шла уверенно, вокруг было спокойно. Я достал две банки каши из мешка и вскрыл их ключом от цинковых ящиков, запасенным накануне, после чего каша разошлась по всему десанту. Организм вобрал в себя немного калорий, а мозг успокоил душу мыслью об обратной дороге в родной батальон… к брату! Однако затишье длилось недолго - через двадцать-тридцать минут с момента выдвижения по броне сильно ЖАХНУЛО. Все содрогнулись, и ото всюду посыпалось: "Блядь…!" и "Нихуя себе…!" Не прошло и минуты, как Мишка стал резко ворочать "чебурашку", что-то бормоча по внутренней связи (вероятно, переговариваясь с ротным). В следующее мгновение еще одна граната угодила в броню - вновь все вспомнили Бога и русский мат! Мишка выпустил снаряд по ходу движения и дал несколько раз пулеметную очередь, при этом, успев зарядить орудие новым снарядом. Однако попадания в машину участились: с перерывом в одну-две минуты БМП содрогнулась еще три раза. Не останавливаясь и огрызаясь на атаки гранатометчиков, наша бээмпэшка продолжала катиться вперед. Попадания прекратились, но возникла новая опасность: в левом отсеке раздался крик: "Горим! У нас пожар!" Только теперь я увидел, как, до этого еще совсем темный, левый десантный отсек быстро озарялся светом разгоравшегося пламени. "Огнетушитель! Нужен огнетушитель! Где он?" - доносилось из отсека. "В самом деле! В машине же должен быть огнетушитель! Мы их получали и укомплектовывали ими каждую БМП…!" - промелькнула мысль в голове. Соображаю дальше: "Огнетушитель - возле десантных дверей!!! Но возле левой или правой двери?" Никому ничего подсказывать не пришлось - огнетушитель нашли, и за минуту погасили пламя. "Ну, и слава Богу! Теперь только бы не останавливаться, и вперед, вперед, вперед!" Передышка длилась не более пяти минут - на машину вновь начали сыпаться гранаты с той же периодичностью, как и в первый раз, и этого уже было достаточно. Попаданий было четыре или пять. Вначале я увидел, как на месте командира БМП (Капитана Черентаева уже там не было. - Прим. автора) стало нарастать яркое зарево. "Снова пожар! Горим! - скользнула мысль, и как бы в подтверждение этого в отсеках раздалось: "Мы горим! У механика пожар!" "Надо сбить пламя, потушить пожар! Машина же едет…!? Значит, нужно только подавить огонь!" - мелькало в голове. Однако БМП остановилась. "Что случилось? Чего стоим?" - раздался чей-то голос. В ответ: "Водитель убитый…!" Все без команды ринулись из БМП наружу. Взору предстала боевая машина, стоящая на небольшом железобетонном мосту. Места механика и командира были объяты пламенем, которое вырывалось через открытые люки. Капитана Черентаева в машине не было (Позже Мишка Кузнецов рассказывал, что командир роты не всегда сидел по-боевому, возможно, что во время возгорания он открыл люк и спрыгнул, либо его выбросило ударной волной. - Прим. автора), тело механика-водителя рядового Макарова пожирал огонь. Остановившаяся машина - хорошая мишень! Необходимо было срочно найти укрытие. Мост! Это то, что нужно - скорее, под мост! Кто-то вспомнил: "Оружие! Надо забрать оружие из десантного отсека!" Я был безоружен - свою СВД оставил в машине, поэтому развернулся и поспешил назад к БМП. Однако машину взбудоражило очередным попаданием гранаты: верхние десантные люки вывернуло наружу, в одном из них показалось тело, все объятое пламенем. Оно издало нечто нечеловеческое, всплеснуло руками и опустилось на броню. До этого нечто подобное мне приходилось видеть только в фильмах ужасов, но сейчас все происходило в реальности!
Все, кто остался, стали собираться под мостом (Точно установлено, что помимо уже названного рядового К. Макарова, в БМП-1 № 320 погибли рядовые Ж. Низамов и А. Акатьев. - Прим. автора). Всего было восемь человек: я, Миша Кузнецов, лейтенант Татаренко, один контрактник и четыре лейтенанта из 131-й омсбр и 81-го мсп. Почти все офицеры были ранены. Решили уходить из-под моста, так как в БМП могли сдетонировать боеприпасы, да и "духи" ("Духи", здесь - боевики. Прим. ред.) могли появиться в любой момент. У лейтенантов имелись пистолеты, мы с Мишкой остались без оружия. Кто-то из офицеров предложил прорываться к аэропорту "Северный", мол, они вчера утром оттуда выходили, и там расположился их полк. Предложение приняли, и сначала двинулись вверх по ручью. На землю накатил небольшой туман. Одному раненому в ногу и руку лейтенанту стало хуже [нет - Татаренко!] - боль нарастала. Пройдя около пятидесяти метров, завалились возле кустов. И не зря! Заметили, как по железной дороге слева направо прошла дрезина с боевиками в белых маскхалатах. Вкололи лейтенанту промедол - через две минуты его отпустило. Я отдал ему свой бушлат, потому что лейтенанта сильно знобило, и мы пошли дальше вверх по тропинке. Дорога некоторое время петляла через частный сектор, приходилось помогать передвигаться тяжелораненому, а иной раз и вовсе нести на руках. Кто-то из офицеров посоветовал взять длинную палку и толкать ее впереди, чтобы вовремя заметить растяжку. Так мы и поступили: попеременно с Мишкой шли впереди - то он с дрыной (Палкой. - Прим. ред.), а я с лейтенантом, то наоборот. Пригород, через который мы двигались, располагался на склоне холма, и чтобы увидеть всю округу, решили забраться на его вершину, а там определиться с местоположением и выбрать дальнейший маршрут. Так и сделали. Оглядев сверху окрестности, поняли, где находимся: позади остался Грозный с заревами пожаров в темноте и горящими зданиями, левее - аэропорт "Северный", внизу под нами - пригород, через который мы только что прошли. Соваться обратно наобум желания не было. Поступило предложение найти проводника, но его проигнорировали, и все продолжали идти вперед. Мучила жажда. Жевать снег уже надоело. Неожиданно, заметили ручей и пошли к нему. Каково же было наше изумление и разочарование, когда поняли, что вместо воды в нем был мазут. Ха-ха, нефтяной ручей! Стало очевидно, из-за чего мы здесь!
Пройдя еще немного вперед, набрались смелости идти через пригород. Начали спускаться, и почти сразу же нарвались на блок-пост и "духа" с автоматом. Метаться было поздно, поэтому пошли внаглую мимо поста в нескольких десятках метров. Наверно, боевик тоже струхнул - нас восемь, а он не знает, что мы, практически, не вооружены - и сделал вид, что нас не заметил. Мы тоже решили не испытывать судьбу, и быстрыми шагами стали петлять по улицам, постепенно спускаясь все ниже и ниже в пригород (Судя по всему, это был поселок Иванова. - Прим. ред.). Ориентиром нам служило вырывающееся из трубы пламя, освещавшее прилегающее пространство окрестных домов. Уже увидели границу поселка - через улицу начиналось поле - как вдруг, совершенно неожиданно напоролись на второй блок-пост. Здесь было три боевика и, скорее всего, они уже знали о нас. "Стой! Кто такие?" - раздался резкий, громкий голос с кавказским акцентом. Кто-то из наших спокойно ответил: "Свои!" Но хитрость не удалась: "Какой, нахуй, "свои"?!" - и раздалась автоматная очередь в воздух. Не сговариваясь, все рассыпались по окрестности. Мне пришлось перемахнуть через ближайший забор, огораживавший приусадебный участок, пробежать через сад, потом вновь преодолеть забор с другой стороны сада, и - вот оно поле! Ноги не слушались и бежали сами собой! Бежали даже у раненных! А очередь вслед бегущим, усилилась и утроилась. Пули, ложась под ноги, взвизгивали и взбивали уже немного заснеженную пашню. Через сотню метров мы скрылись в темноте. На пулеметную "серенаду" откуда-то отозвалась артиллерия, подвешивая осветительные мины над окрестностью с небольшими интервалами. Нас никто не преследовал, поэтому все перешли на шаг и стали снова собираться группой. Еще через сто метров дошли до большого ручья (Это была речка Нефтянка. - Прим. автора). Здесь, наконец, вдоволь напились ледяной водицы и отдышались. Слева от нас, вверх по ручью, находился неизвестный населенный пункт (По возвращении в расположение части, я определил по карте, что это было село Пролетарское. - Прим. автора), там лаяли собаки. До него было метров четыреста, но собаки лаяли именно по нашу душу. Видать, очень хорошие были псины! Мы решили двигаться дальше и перебраться через реку на другой берег. Контрактник попробовал было, но берег оказался крутым, а ручей глубоким. Словом, только зря вымок! Тогда пошли по течению вдоль берега, в сторону, противоположную лаю собак. Через несколько сотен метров наткнулись на трубу (газо- или нефтепровод), перекинутую через ручей. Ползком, кто как, перебрались на противоположную сторону. Поначалу шли на звуки выстрелов артиллерии, откуда, по нашему мнению, пускали мины, но вскоре залпы стихли, и уже было сложно определить их первоначальное направление. Временами в воздухе появлялись осветительные мины. Вновь кто-то предложил продвигаться к аэропорту "Северный". Двинулись на восток, дошли до лесополосы и дороги, идущей вдоль неё. Разглядели на ней отпечатки гусеничных траков - это были следы танков. Стали выяснять, куда они вели. Один "летёха" (Лейтенант. - Прим. ред.), по всей видимости танкист, определил по следу направление движения танков: от этого нам веселее не стало. Решили узнать, что находится за лесополосой: двое ушли на разведку. По возвращении сообщили: "Там дома! Похоже, на садовые участки!" Тогда мы коллективно стали решать, как двигаться на восток дальше, как пробраться к аэропорту и идти ли через сады или нет?
Тяжелораненый лейтенант к этому времени стал часто бредить. Видать, сказались два укола. Он умолял вернуться к ручью, потому что его мучила жажда. Офицеры решили уважить его просьбу, и отправили меня с ним к ручью. Я потащил его, по полю выслушивая разную бредятину. Мысли офицера были совсем пессимистические, ему все время что-то казалось: то он "видел" в двадцати метрах наших и ускорял шаг, то "видел" "духов" и хватался за пистолет. Приходилось все время сдерживать и успокаивать его. Пока шли, познакомились. Оказалось, он был моим тезкой. Дошли до речки, я усадил его на землю, спустился к ручью, но набрать воды не получилось: вода была ледяная, да и берег крутоват. Вспомнил, что где-то на том берегу видел железяку, которая вполне могла сойти за ковшик. Сказал об этом Сереге - тот одобрил: "Одна нога здесь - другая там!" По моим прикидкам, на все это потребовалось бы минут пять, одно смущало: у лейтенанта был ствол! А вдруг ему вновь что померещится?! Отдать ствол мне он категорически отказался, заверив, что "Все в норме!" Я перебрался на противоположный берег, нашел ту железяку, и тут - ХЛОП - раздался выстрел! "Ёб… твою…, Серега! Что ж ты сделал?!" - и рысью полетел назад, к нему. В голове вспыхивали мысли: "Что там ему опять померещилось? А может, надоело жить? Ну, нафига ж стрелять-то?! Главное сейчас - быстрее к нему!" Но что такое? Где он? Место то же, а его нет! "Может, у ручья посмотреть?" И там нет! "Может, в ручье…?" Тоже нет! "Наверное, назад к нашим пошел?! Если так, догнать не проблема - он ведь раненный, еле ходит!" Вгляделся в поле, откуда мы пришли к ручью - никого! Туда, где лают собаки, он бы не пошел - там чужая территория, там могут быть боевики! "Значит, пошёл назад?! Потерял меня, и пошел назад!" Я поспешил в обратном направлении, туда, где нас ждали остальные! Когда "гирлянда" в небе освещала округу, старался пристально вглядываться в местность, в надежде увидеть раненного лейтенанта. Но его нигде не было видно. С каждым шагом надежда обнаружить его таяла. Добрался до условленного места: здесь никого уже не было!
Шёл прямо через какой-то плодовый сад около полутора-двух часов, пока по Белой медведице можно было определить направление, но когда стало светать, пришлось замедлить шаг и быть особо внимательным. Впереди не было ничего, что хоть малейшим образом походило бы на аэродром. Затем сады кончились, местность стала довольно-таки открытой. Дошел до какой-то искусственной ложбинки (по всей видимости, сухой канал или арык), обе стороны которой покрывали заросли кустарника. Перебравшись на противоположную сторону, я заметил редкие одноэтажные строения. На технические сооружения аэродрома они не походили, скорее всего, это были частные садовые домики. Они казались пустыми, но идти туда я побоялся и поплелся вниз по ложбине. Примерно через полкилометра увидел населенный пункт (Судя по всему, это был с/х "Родина" - Прим. автора) и движение в нем. В голове закипело: "Необходимо выяснить, кто там находится?! Есть ли там подразделения российской армии?!" До населенного пункта - около четырехсот метров. Нужно подобраться поближе, но как это сделать? Место открытое - пашня. Стоп! А это что такое впереди? Вроде, колодец?! Впереди посреди поля действительно находился колодец. Присмотрелся внимательно - увидел еще несколько таких же колодцев, расположенных один за другим в направлении населенного пункта. Это было как нельзя кстати! Я опустился на землю и пополз по меже. Вчерашнего снега уже не было, но земля была еще мерзлая. Дополз до первого колодца, заглянул внутрь: глубина метра два, очень удобно прятаться и наблюдать. Однако надо бы еще поближе подползти! Следующий колодец утраивал всем, поэтому я забрался внутрь. В желаемом направлении как раз имелась подходящая щель для наблюдения за населенным пунктом. Чтобы все понять и разглядеть, пришлось просидеть в колодце полчаса. Это был обжитой населенный пункт малоэтажной застройки, с проходящей через него большой асфальтированной дорогой. По дороге изредка проезжал гражданский транспорт. Никаких российских войск там не было, но вооруженных людей хватало. Мне удалось разглядеть человек пятнадцать-двадцать. Одеты они были по-разному, некоторые - в белых маскхалатах. Вооруженные люди располагались возле домов группами по два-четыре человека, через каждые сто - стопятьдесят метров, иногда прохаживаясь взад-вперед. Стало понятно: с той легкостью, с которой я сюда залез, выбраться уже не смогу! Меня могут заметить. "Провалились бы эти блокпосты! Стоп! Блокпосты!!! Наши блокпосты расположены на окраинах населенных пунктов! Позавчера наша рота встала на окраине Садового! Значит, мне нужно найти окраину поселка! Итак, где искать? Окраина там, где нас вчера обстреляли. Точно! Там есть чеченский блокпост, значит, там же будет и наш!" Нужно было выходить отсюда, но как? По воле случая, выход нашла природа: на землю быстро опустился густой туман. Я вылез из колодца и побрел подальше от этого места, по пути прикидывая план действий. Нужно было добраться до той самой окраины и найти блокпост. Решил вернуться тем же маршрутом, каким шел сюда - через плодовые сады - так будет безопаснее, да и на деревьях, может, что найду съестное: "Наверняка на деревьях можно найти завяленные не убранные яблоки или груши!" Далее, полагал, доберусь до ручья, перейду по трубе речку и подберусь поближе к окраине. Хорошо, что сейчас туман! Он поможет мне надежней укрыться! Обратный путь оказался длиннее! В садах нашел только одно завяленное, мороженное яблоко. Съесть его не получилось: оно оказалось полностью гнилым. Нашел длинную палку - идти стало удобней. Через полтора часа вышел к речке Нефтянка. Здесь снег еще не растаял, поэтому, разглядев тропинку, пошел по ней. Неожиданно, за изгибом ручья, в ветвях кустарника, в тридцати метрах я увидел бородатого мужика в светлом полушубке и с автоматом на плече. Что предпринять, сообразить не успел - просто повалился, как есть, на спину так, что дрына упала мне на лицо. Закрыл глаза и замер в ожидании, только сердце отбивало сумасшедший пульс, а в голове закрутились мысли: "Заметил, не заметил? Если заметил, сейчас подойдет - что делать? Выстрелит? Может, в плен возьмет? Как надо себя вести, что делать?" Уши уловили его приближение: "Идет сюда - мне пи..ец!!!" Шаги становились отчетливей, и, по ощущениям, приблизились ко мне на расстояние в пару метров. Однако, мужик не остановился, и шаги стали удаляться, пока совершенно не растворились в тумане. "Может, он принял меня за мертвого?" - думал я. Полежал еще минут пять - тишина! "Ну, всё, хватит!" Вскочил на ноги и быстрыми шагами, но предельно осторожно, пошел в противоположном от него направлении. Подошел к трубе, перебрался через нее и достиг окраины поселка.
Залег и стал всматриваться. Туман хорошо укрывал меня, но при этом не позволял что-либо разглядеть впереди! Через некоторое время справа различил силуэты БПМ: "Значит, я был прав! Есть блокпост!" Внезапно радость сменилась разочарованием: туман рассеялся за одну минуту, и я оказался лежащим посреди поля в стапятидесяти метрах от населенного пункта, из которого до меня стали доноситься обрывки фраз на чужом языке. Пригляделся внимательней - на расстоянии нескольких метров друг от друга, цепью, в моем направлении шли четыре человека с автоматами, переговариваясь между собой. Ну, точно как в кино про фашистов - идут цепью, как каратели, и партизан ищут! Я встал и побежал к блокпосту, к нашим бээмпэшкам. Впереди меня ждал неприятный сюрприз: все боевые машины были подбиты. Меня осенило: "Это же БМП нашей 1-й роты, которые вступили в бой позавчера. Ну, да! Вон у той снарядами башню вынесло!" Дальнейший ход моих мыслей оборвала автоматная очередь: "Вот, сволочи! Стреляют еще!" Не останавливаться - бежать! Вперед - там, за речкой на горе все равно должны быть наши! По движущейся мишени с расстояния в несколько сотен метров, да еще и очередью, трудно попасть! Пули свистели над головой, чавкали под ногами, впивались в землю, но не достигали своей цели. Я добежал до ручья и влетел вводу. Хорошо, что воды оказалось по пояс! Теперь я на другом берегу, а они не полезут за мной в холодный ручей! Продолжая двигаться прямо, поздно спохватился, и снова оказался в воде: ручей делал загиб. Но это было не последнее открытие - впереди был мост! "Твою мать! Нахрена купался?" - пронеслось в голове. Стрельба не прекращалась, но пули взбивали землю все дальше и дальше от меня! Возникла дилемма: "Куда теперь? Нет, не по полю! …Туда, влево, в "зеленку"!" В ответ автоматным очередям зазвучало минометное "сопрано" - НАШИ! Ноги принесли меня к зарослям плодовых деревьев. Завалился в какую-то канаву. Необходимо было отдышаться, переждать артиллерийскую канонаду и собраться с мыслями. Взглянул на часы: было около двух часов дня. Я лежал на спине на старых, обломанных ветках, под которыми журчал небольшой ручеёк, и смотрел в небо. Минометный обстрел закончился через полчаса. Все это время практически не шевелился - на тело навалилась неимоверная усталость. Сейчас идти рискованно, мимо Садового лучше пройти затемно. Здесь рано темнеет, через три часа будет самое оно! В голове всплывали увиденные и пережитые картины последних двух дней. В какой-то момент захотелось просто порыдать, но получилась какая-то ужасная гримаса и не долгий всхлип-стон. Только одна мысль успокаивала: "Хорошо, что Дэн туда не попал! Где он сейчас? Дай Бог, чтобы он остался в роте! …Ну, хотя бы до моего возвращения! Господи, спаси и сохрани нас! Нет, лучше так: Господи, спаси и сохрани меня и моего брата (Именно с того момента такую молитву я начал произносить про себя очень часто, вплоть до "дембеля". - Прим. автора)!"
Наступили сумерки. Выждав еще немного, двинулся в северном направлении, к склону Терского хребта. Утренняя мерзлая земля сейчас превратилась в мерзкую кашу. Стоило сделать несколько шагов, и валенки тяжелели многократно от налипшей на них глины. Каждые пять метров приходилось останавливаться и стряхивать грязь. Через некоторое время появился ориентир: на склоне зарычала и замаячила габаритными огнями какая-то бронетехника. Но между нами раскинулись частные дома, их еще предстояло обойти. Вместе с сумерками к тамошним собакам вернулась чуткость - они неистово залаяли по мою душу! Однако мне уже было все равно - я четко видел цель. Обошел несколько дворов в пятидесяти метрах, тут же оступился и упал в арык (Впоследствии по карте определил, что это был Алханчуртский канал. - Прим. автора). До цели оставалось немногим более километра, но времени на преодоление этого расстояния ушло около часа. Иногда казалось, что огни удаляются и их становиться меньше, поэтому попытался ускорить шаг, но противная жидкая грязь, как будто специально, не пускала меня. Наконец, в сотне метров увидел яркие огни, приближающиеся ко мне. "Стой! Стой! - махая руками, кричал я. - Стой!" Машина встала! Это оказался БТР-80. Длинная фигура, восседавшая на броне по-походному, склонилась надо мной, и я узнал заместителя командира 276-го полка подполковника С. Смолкина. Сердце заплясало "румбу", дыхание участилось: "Свои! Слава Богу - наконец-то, свои!"
- Сынок, ты откуда? С какого подразделения? - послышался охрипший голос.
- Я со второй роты! Мы с вокзала выбирались…!
- Тебя как зовут, сынок?
- Сергей.
- Меня тоже Серега! Где твой ротный, Серега? Где капитан Черентаев? Давай, лезь сюда, - и протянул мне руку.
Я взобрался на броню, и БТР тронулся с места. Пока ехали, подполковник расспрашивал меня, и я рассказывал все, что пережил, что видел и что по этому поводу думаю. Смолкин слушал меня внимательно, иногда ругаясь крепким словцом, называя незаконные вооруженные бандформирования непривычным еще для меня словом "духи". Позднее, я неоднократно пересказывал все произошедшее, показал на карте мост, где осталась стоять подбитая машина командира роты, маршрут движения нашей группы и своего одиночного странствия. Особенно внимательно слушали командир 276-го полка полковник С. Бунин и начальник его штаба подполковник В. Долгов. Когда рассказывал о бое на улицах Грозного, и как ствол БМП поднимался только до уровня третьего этажа, офицеры выругались в адрес вышестоящего начальства! Мне стало ясно, что наша операция в центре Грозного изначально вызывала у них сомнение. Уже менее чем через неделю в нашем подразделении появилась другая тактика ведения боя. Она сводилась к тому, что одной пехотой на "мягких лапах" мы ночью занимали определенные заранее объекты, укреплялись, а утром подтягивали к себе "броню".
Также узнал хорошую новость: Мишка Кузнецов вместе с командиром взвода лейтенантом Татаренко вышли к нашим прошлой ночью! Взводного отправили в госпиталь, в Моздок. Пользуясь моментом, спросил у офицеров о своем брате - через некоторое время меня обрадовали: "Клещёв Денис живой и здоровый находится на блокпосту в расположении своей роты!". Меня переправили в батальон, отмыли, переодели во все новое, накормили и уложили спать. Утром я попросился в роту и, наконец, увидел знакомые мне черты лица. Ком сдавил горло, глаза увлажнились… Мы снова были вместе с братом!
Хостинг от uCoz